Джерард Батлер ^{нам 15 лет!}

за перевод благодарим terra525, за помощь — оk

Вашему вниманию предлагается статья из журнала SKY Delta Magazine за октябрь 2012, автор STEVE MARSH.

«Джерард Батлер пугает сам себя — такой уж он человек, который исполняет свои трюки сам. Но смертоносная волна в мире его нового фильма о сёрфинге Chasing Mavericks потребовала от него нырнуть поглубже.

Saturdays SurfNYC находится в самом центре города Нью-Йорк на Манхэттене, но там продают доски, плавки для серфинга и пляжные полотенца, а австралийцы, работающие там, варят довольно крепкий эспрессо со льдом. Магазин в SoHo не совсем для туристов; в небольшом внутреннем дворике позади можно подслушать разговоры о настоящих волнах с северного побережья Оаху, и о Rockaway Beach в Квинсе. Но это, вероятно, единственное, что сближает его с настоящей культурой сёрфинга.

Я был в Saturdays с исследовательской миссией перед моим интервью с Джерардом Батлером, 42-летним актером и звездой фильма «Покорители Волн» от режиссёра Майкла Эптида и Кертиса Хэнсона, снявшего фильм 8 Mile. Батлер играет Frosty Hesson, реального сёрфера большой волны из Северной Калифорнии.

Фильм «Покорители Волн» — это нечто среднее между фильмами «Парни на скейтах» (Dogtown and Z-Boys) и «Карате-Пацан» (The Karate Kid). Он повествует о Фрости Хессоне, которого играет Батлер, и о том, как он готовит 15-летнего парня по имени Джей Мориарти к покорению Маверикс, прозванного так из-за его огромной волны на севере Санта Крус.

Фильм основан на реальных событиях, и когда я спросил австралийского парня, который делал мне кофе в Saturdays, есть ли у них книги о Mavericks или Мориарти (погиб в 2001), он притих на какое-то время с затуманенным скорбью взглядом. «Джей Мориарти?» повторил он с сильным австралийским акцентом. «Легенда». Меня отправили на веранду с толстой стопкой литературы.

Джерард Батлер живет в Лос-Анджелесе в течение последних нескольких лет, но он вырос в Шотландии, где вода почти так же холодна и не пригодна к сёрфингу, как и замёрзшее озеро Миннесота. Прежде, чем сняться в Mavericks, Батлер знал о сёрфинге не больше меня. Конечно, Батлер является актером-экстремалом, который гордится своей физической подготовкой, мы говорим не о ком-либо, а о самом царе Леониде.

Но Mavericks унесли жизни сёрферов, которые занимались сёрфингом на больших волнах на протяжении десятилетий. А этот 40-летний шотландский актёр, пытающийся покорить одну из самых холодных (температура воды может регулярно падать до 7,5 градусов по Цельсию в течение всего сезона), самых страшных волн, которая может не только превысить 15 метров, но ещё и находится в «Красном треугольнике» — самой большой зоне кормления больших белых акул во всем мире. Духовного опыта было не избежать, потому что он чуть не умер, и не один раз. Наш разговор как раз об этом опыте.

STEVE MARSH: Я взял интервью у Frosty перед нашим разговором. Он сказал, что у тебя есть впечатляющий «огонь» (тут используется жаргон сёрферов).

Gerard Butler: Что за «огонь»?

SM: Stoke — это термин серферов. Я думаю, это как разжигание пламени. Он объяснил это как «имеющий энтузиазм к воде».

GB: О, так! Я очень возбужден.

SM: Да, но они используют его ещё и в качестве существительного. Как в «нем есть огонь».

GB: Это несправедливо. Потому что он меня не научил этому жаргону, и теперь я выгляжу в интервью как идиот. «У него есть огонь». Я должен сказать, что у Фрости — невероятное сердце, и он был очень радушен ко мне. Потому что я чувствовал себя самозванцем, приехав в Санта-Крус с заявлением : «ОК, я буду играть вас, одного из лучших сёрферов больших волн, который научил того парня сёрфингу на одной из наиболее опасных волн в мире, когда ему было 15 лет».

SM: Frosty заставлял Джея писать эссе, описывая свои страхи, чтобы помочь ему учиться на своих неизбежных неудачах и страхах на Mavericks. Воспользовался ли он этой педагогикой, когда учил вас?

GB: Я должен сказать, что он не задавал мне писать никаких эссе. Хотя я уверен, что если бы ему сошло это с рук, то наверное он так и сделал бы. Но он всегда выдавал лакомые кусочки мудрости или информацию, а у него есть информация на каждый случай жизни. Но то, к чему я действительно тяготел, так это к его описанию того, что значит иметь сердце и душу сёрфера.

Мужество, которого оно требует. С чем мы имеем дело в действительности. Например, как он говорит о Mavericks. Как если вы не знаете, куда плыть, и если вы поплывете в одну сторону, то будете плыть на встречу вашей смерти. И это то, с чем я сам столкнулся во время моих приключений: справиться с собой тогда, когда расстояние между страхом и паникой равносильно расстоянию между жизнью и смертью.

SM: Frosty сказал мне, что в один прекрасный момент вы спросили его : «Я хочу знать, что значит по-настоящему быть захваченным волной.» И он сказал: «Я не уверен, что вы бы хотели через это пройти». И тогда это с вами случилось на самом деле, и довольно серьёзно.

GB: Я на самом деле попал под волну несколько раз и действительно довольно серьёзно, если честно. Я был парнем, который до этого никогда не был на доске, и научился не только кататься на волнах, но стал забавляться с водой, которая была слишком свирепой, и волнами, которые были слишком большими для меня.

То, чем эти ребята занимаются каждый день, 99 процентов населения посчитали бы невообразимым, и даже те, кто просто занимается сёрфингом на обычных волнах, дабы знать звук и силу большой волны, волны больше, чем 15 или 20 футов в высоту. Это как если бы в вас врезался поезд. Или если бы поезд прошёл мимо вас. И это — удивительно.

И все говорили мне: когда ты окажешься на Mavericks, когда ты там, ничто тебя к этому не подготовило бы — что ты увидишь, почувствуешь и испытаешь на слух. И я всегда думал, что буду разочарован. И я не был разочарован. Это был кайф, как ничто другое. И вы спросите, почему ты ищешь этот кайф, будь то сёрфинг или что-то ещё? Это потому, что в эти моменты ты чувствуешь себя таким живым. Адреналин ставит вас в настоящее время. И гордость, что вы берётесь за то, что намного больше вас, то, что может вас просто уничтожить. Это такое большое чувство.

SM:Вы занимались tow-in surfing (техника сёрфинга, при которой используется искусственная помощь, чтобы сёрфер быстрее поймал скользящую волну)?

GB: Занимался! Я занимался tow in. Да! [Смеется] Я научился tow-in surfing в Окснарде, к северу от Лос-Анджелеса. Там есть большие красивые, мощные волны. Я научился стоять на доске, почти как вейкбординг, когда она прикреплена к лодке и лодка тянет её за собой.

SM: Как вы поранились?

GB: Я был на самом деле на Mavericks. В первую же неделю я смог прокатиться на достаточно больших волнах. И это был невероятный день. Когда вокруг вас все сёрферы, и все наблюдают, и как возбуждена была съёмочная группа. Но на следующей неделе мы даже не занимались сёрфингом. Мой инструктор сказал: «Чувак, мы не собираемся заниматься сёрфингом сегодня, просто давай посмотрим, как мы справимся с опасной водой».

И когда я плыл, говорил себе: «Хорошо, но что тут не то». И я чувствую волну по обе стороны меня, передо мной, за мной, подо мной, и несколько минут спустя, она подхватывает меня и бросает вниз, это было так, словно меня ударили бейсбольной битой. И меня унесло, наверное, футов на 12.

Был ли это удар волны, или меня ударило доской по голове, но я пошёл ко дну. Я был 10-16 футов под водой, меня вращало в разные стороны, мой поводок, который крепит доску к ноге, вместе доской оторвало, и на меня пошла очередная волна. И я не успел даже подняться на поверхность. Мне не хватало воздуха при первой волне, а на меня пошла вторая, и я знал, что я в беде.

На воде был только я и [сёрфер] Grant Washburn, и он был не особенно близко ко мне. Когда ты попадаешь под волну, то ничего не можешь сделать. Ты во власти воды. Сёрферы знают, что они могут быть под водой около 4-х минут. И ещё: для меня это не закончилось, когда я думал, что всё закончилось.

Grant Washburn — это 6-на-6-футовый и самый спокойный парень, которого я когда-либо видел в моей жизни. И когда я выбрался на поверхность после двух волн, он приехал на водном мотоцикле, и он выглядел напуганным. Он не мог добраться до меня. И он вынужден был вернуться на берег. И на его лице было написано «Мне очень жаль», потому что подходила следующая волна и ему пришлось уйти [оставить Батлера].

И когда следующая волна накрыла меня то все началось сначала. Я был под водой какое-то время, и, казалось, что прошла целая вечность. Всё, о чём я думал, было: «Сохраняй спокойствие. Сохраняй спокойствие». И я думаю, это как и в Mavericks, это урок жизни. Чему он учит в сёрфинге, учит в жизни.

SM: Frosty был своего рода отцом для Джея Мориарти, который рос без отца. Был ли в вашей жизни кто-то, кто заменил вам отца, когда его не было рядом? [Родители Батлера развелись, когда ему было 18 месяцев, и Батлер не видела своего отца, до 16 лет.]

GB: К счастью, [будучи частью] большой католической семьи в Шотландии, у вас всегда есть тёти и дяди и двоюродные братья, которые всегда рядом и вас поддержат. Но я не собираюсь лгать и говорить, что это не больно — расти без отца. Или то, что я мог бы многому научится, если бы со мной кто-то был рядом, и в становлении меня как мужчины.

Но у меня была мама, и она была такая крутая, что стала для меня и мамой и папой. Она была очень чувствительной и любящей, и в то же время она была очень сильной. Она всегда знала ответы на все вопросы, и не смотря ни на что, что бы не происходило, я всегда это знал. Будучи ребёнком, я чувствовал себя непобедимым.

SM: Вы уже и раньше снимались в фильмах с темой отец-сын.

GB: Я чувствую, что тяготею к ним. Я знаю, что это было предметом огромного увлечения для меня, и одни из моих лучших работ относятся к таким фильмам, например «Дорогой Фрэнки», или даже фильм, который выходит в ближайшее время: «Мужчина нарасхват». Вы можете увидеть, насколько сильны взаимоотношения между родителем и ребёнком, и они всегда имеют благие намерения, но жизнь или ещё что-то изменяет их.

SM: Вы говорите, что вы чувствовали себя непобедимым, когда вы были ребёнком. Привлекательностью сёрфинга на больших волнах является взрыв адреналина, который происходит в ситуациях с риском для жизни.

GB: Когда я вспоминаю о том, чем я занимался день ото дня, когда был моложе, я думаю: «Не может быть!» В моей жизни было много почти смертельных моментов. Я поражён, что я ещё живой. Но знаете, я считаю себя немного авантюристом. Но я не занимаюсь хели-ски или ещё чем-то в этом роде (heli-ski — это когда вертолёт доставляет вас в горы, где ещё никто не ходил, и потом забирает вас у подножья, и везёт дальше).

Ну, если честно, я учился летать на вертолёте буквально на прошлой неделе. И я вскочил на катер на озере в фильме, где я сейчас снимаюсь, при скорости 115 миль в час. Это было пару дней назад. На самом деле, раз я вам об этом рассказываю . . . Я также езжу на мотоцикле. У меня тут недалеко мой Harley. [Смеется]

SM: Значит вы часто рискуете?

GB: Да, я все ещё ищу какой-то кайф. Да. Знаете, я люблю делать свои собственные трюки. Как в фильме, в котором я сейчас снимаюсь [Olympus has Fallen], я был сильно побит. И я сфотографировал все порезы, ссадины, ушибы. У меня был синяк больше, чем мой кулак, на ноге сзади, и один почти такой же спереди. Ожог. Патрон попал мне в глаз. К счастью, в этот момент я щурился, и он ударил меня в веко. Ударился головой. Повредил спину, пытаясь поднять парня в середине боя. Я ударялся столько раз, потому что приходится делать по 15, 20, 25 дублей. Так что если вам предстоит падать спиной, вы делаете это снова и снова, и снова. И мне это нравится.

SM: Как вы готовите себя для такого физического избиения?

GB: Это смешно, потому что Mavericks как раз об этом, не так ли? Быть лицом к лицу с вашими страхами. Я на самом деле люблю делать то, что, я уверен, напугает меня до смерти. Я не говорю, что я самый храбрый парень в мире, совсем нет. Но я знаю, что адреналин и волнение, и ещё больше — страх неудачи или страх отсутствия храбрости заставляет меня как бы подтверждать это снова и снова. И это всегда приводило меня ко взятию на себя того, что вне моего таланта и характера.

SM: Откуда берется смелость?

GB:Иногда мои намерения, и моя цель настолько сильны, что я знаю, что для меня не существует преград. И я думаю, что это от моего воспитания, моя мама была именно такой. Это тоже часть моей культуры. Если вы смотрите любой фильм о Шотландии, там есть много хорошего, и одним из них является боевой дух. И я думаю, что у меня он есть. И я часто думаю, что желание вырваться вперёд, желание быть успешными исходит из неуверенности, когда я был ребёнком.

Это желание вырваться за пределы этих границ: «Я не потерплю неудачу». Потому что на самом деле, я в ужасе, я напуган. Так что я буду пытаться в 10 раз сильнее, чем другие. И я думаю, что с возрастом я наконец-то научился немного расслабляться. Ты думаешь: я уже добился своего. Теперь я делаю то, что я делаю, потому что я люблю это, и у меня уже другая перспектива.

SM: Сёрфинг это спорт, но в нем нет окончательного счёта. В ваших фильмах вы довольно спортивный. Были ли вы спортсменом в Шотландии?

GB: Ну, я был очень спортивным в школе. Когда я был моложе, я играл в футбол. Я играл в бадминтон. Я немного играл в теннис. Я бегал. Вы знаете, я занимался лёгкой атлетикой. Я занимался всем этим. Я был в очень хорошей форме. Но сёрфинг? Нет , я наверное был на доске пару раз в жизни. В общей сложности три часа. И за последние пару лет, живя в Лос-Анджелесе, я часто думал: «Мне правда жаль, что я не взялся за сёрфинг».

Для меня это всегда было воплощением разницы между маленьким шотландским мальчиком и американской культурой и образом жизни. Мускулистые парни на досках для сёрфинга катаясь на большой волне. И ты думаешь: «Подожди-ка, я из Глазго, мы этим ****не занимаемся». Вы знаете, во-первых, мы бы посинели в воде, и умерли бы от переохлаждения, прежде чем смогли бы проплыть три фута (около 1 метра).

SM: Сёрферы часто бывают разочарованы фильмами про сёрфинг, потому что актёры часто используют дублёров, но, похоже, что вам это удалось сделать самому. И это своего рода безумие.

GB: Ещё в дни «300 спартанцев» это было моё честолюбие: что, если то, что я делаю, нравится ребятам, с которыми я работаю, то, конечно, значит, понравится и зрителям. Если я смог получить уважение от всех моих каскадёров, и они не говорят: «Ты просто актёр, который пытается сделать что-то ещё», а «Ты действительно работаешь изо всех сил, ты здесь с нами, готов принять удар». И то что тебя ценят те, кто видит, как ты работаешь — это невероятное чувство.

Но что действительно тронуло меня в тех парнях — это их скромность. Снявшись в этом фильме и поговорив с большим количеством людей, и побывав там, даже чуть-чуть, я все больше и больше понимаю, как они живут и через что они проходят. И зная, что они не сидели там и хвалились: «О, я занимался сёрфингом на этой волне…».

Они были очень молчаливы. Мне приходилось подталкивать их к разговору: «Насколько опасно это было?», «Как ужасен был тот момент?». Я хотел дойти до той стадии, когда я считал себя достойным руководить этими парнями (имеет ввиду, наверное, в фильме). Я не собирался стоять и про себя говорить: «Ты фальшивка (притворщик)». Так я себя чувствовал, когда стоял перед Фрости. Но я знал, что лучшее, что я мог сделать — это вместе с ними быть на волнах.»