Хэппиньюейная скасска.

[Maddy]

Глава 3.
Когда сознание возвращается в свое поврежденное вместилище, я обнаруживаю себя сидящей на табуретке, передо мной подарочек юмориста Дедушки в коленопреклоненной позе. Он пытается привлечь мое внимание к собственной особе легким потряхиванием меня в сочетании с проникновенным «Ээээээээй!». Видимо, процедура приведения меня в надлежащее состояние заняла несколько бОльшее время, чем рассчитывал объект моих реализовавшихся грез.
Зафиксировав, что пациент, наконец, скорее жив, чем мертв, парень произносит сакраментальное «Слава богу!» и начинает расстегивать на себе джинсы. Я подскакиваю как ужаленная, перспектива быть изнасилованной собственным творением на загаженной кухне меня нисколько не вдохновляет. В голове пульсирует: «Даже для меня это чересчур! Ну не такая же я чокнутая! Это уже не сценарий, это патология!». Я пытаюсь восстановить в памяти, что успела наговорить в прошлый Новый Год, как оказалось, существующему старикашке Морозу, но в памяти зияет здоровенная прореха, размером с пару бутылок шампанского, которые я потихоньку уговорила за целый день и которые обеспечили меня жесточайшим похмельем на следующие сутки.
Тем временем мой прекрасный незнакомец, сняв штаны и проверив карманы, подходит к стиральной машинке и запихивает в нее джинсы. Поняв, что психически-здоровый человек из меня не выйдет даже после соответствующего лечения, я бросаюсь помогать, потом ,собрав осколки бутылки, мою липкий пол. Когда кухня оказывается приведенной в порядок, замечаю свой новогодний сувенир сидящим на подоконнике. Он пытается не мешать мне и каким-то компактным способом примостить свои немаленькие нижние конечности между горшочков и кадочек с растительностью, постоянно натыкаясь голыми ногами на коллекцию кактусов, которые были сосланы подругой ко мне в квартиру после того, как ее маленький сын подрос и начал проявлять к колючим цветочкам гастрономический интерес.
Длинные волосатые мужские ноги на фоне гаснущего новогоднего дня - слишком сильное испытание для моих потрепанных нервов и я решаю, что их срочно нужно чем-то прикрыть. Возникает только вопрос – чем? Соотнеся свой рост и вес с его ростом и весом, я понимаю, что подходящих брюк в собственном доме я не найду. Прикинув все возможные варианты, начиная с купального халата, белого в ярко-розовых сердечках, до пестрой индийской юбки на резинке, в которой я обычно выезжаю с мамой на дачу, останавливаю свой выбор на длинном парэо, которое было куплено в этом году на море. Я вынимаю кусок черно-белого материала из шкафа и направляюсь на кухню.
Стаскиваю подарочек с подоконника, велю стоять смирно и повязываю ткань вокруг его бедер. Отступаю на шаг, чтобы полюбоваться результатом – результат меня радует. Посреди моей кухоньки возвышается широкоплечий красавец в обтягивающей маечке и черно-белом парео, которое доходит ему до середины икр, в то время как мой рост «метр в прыжке» закрывает от подмышек до пяток. Я начинаю истерически хихикать, Терри, посмотрев на мою реакцию, внимательно изучает импровизированную юбку и вопросительно приподнимает брови.
- «Троя» отдыхает! – говорю я, сгибаясь от хохота.
- Чего? «Троя»?
- Фильм такой. Там герои в чем-то подобном ходили, - решаю я прояснить ситуацию.
- Не смотрел, - с легким сожалением в голосе констатирует мой визави.
- А зря, - продолжаю я, - Знал бы, какие мужчины нравятся леди Крофт.
- Мертвые. Леди Крофт нравятся мертвые мужчины, - спокойно сообщает мне Терри.
Он решительно меняет тему:
- Долго мне в этом ходить?
- А что, тебе не нравится? – интересуюсь я. – Ну, извини, других вариантов нет, придется подождать пока твои джинсы высохнут.
- Придется, - соглашается он, - Хотя я никуда не тороплюсь, Дед сказал, что до Рождества я в твоем полном распоряжении. Рождество у вас когда?
- Через 7 дней, - с трудом выдавливаю из себя я, прикидывая, чем можно заниматься неделю с практически незнакомым мужчиной, которого и настоящим-то безусловно признать нельзя. Помимо моей воли, в голове начинают разворачиваться красочные сценарии совместно проводимого досуга, некоторые из которых опять вгоняют меня в краску.
«Я сейчас проснусь, я обязательно сейчас проснусь» - зажмурившись, обещаю я себе, но мантра на действует. Когда я открываю глаза, он все еще здесь, посреди моей кухни, одна рука на коротко остриженном затылке, вторая на животе.
- Как у тебя с русскими сказками? – спрашивает он.
Вопрос ввергает меня в ступор, я не большой знаток устного народного творчества, да и рассказчик из меня так себе. Видя мое недоумение, Терри решает пояснить:
- Меня Дед по дороге знакомил с вашим фольклором, мне в душу фраза запала «Прежде чем задавать гостю вопросы, его предварительно надо накормить», вроде как-то так.
Он вопросительно смотрит на меня, но не дождавшись внятной реакции, поясняет:
- Есть хочу.
Меня накрывает волна накапливаемого веками традиционного русского гостеприимства, а также стыда, что при виде мало-мальски привлекательного мужчины все, чему меня настойчиво учили мама и бабушка, одномоментно выскочило из головы. Я суетливо начинаю выставлять на стол яства из холодильника. Голодный гость их с подозрением рассматривает, по мере того, как стол наполняется всевозможными баночками, мисочками и тарелочками, его лицо мрачнеет, видимо, ни один из моих приготовленных к празднику шедевров русской кухни, не вызывает отклика в его шотландском сердце, ну или желудке.
Он наугад тычет в хрустальную бадейку, в которой располагается незнакомый ему цветной сумбур.
- Это что?
- Селедка под шубой, - ответствую я.
Глаза иностранца округляются от ужаса.
- Как ты сказала? Под шубой?
Я начинаю подробно пояснять, как и из чего готовится любимое русскими блюдо, когда дохожу до майонеза, Терри меня прерывает.
- Ты уверена, что это можно есть?
- Уверена, - несколько обиженно заявляю я, - Это вкусно. Попробуй!
- Ну уж нет! А еще говорят, что китайская кухня – это экзотика, - рассуждает он вслух, - это они в России не бывали. Теперь я понимаю, почему водка – непременный атрибут ваших застолий, без нее такая еда может убить.
- Конечно, - парирую я. – А шотландцы все трезвенники, питающиеся исключительно йогуртом и манной кашей.
- А что такое манная каша?
Я закатываю глаза и фыркаю. Господи, ну как можно разговаривать с этим человеком, он даже манной каши в глаза не видел, критик-теоретик! Я молча сооружаю ему бутерброд из черного хлеба и ветчины, наливаю кружку чая и пальцем указываю на табуретку, которую он и оккупирует. Судя по доносящимся звукам, привередливый шотландец не имеет ничего против бутербродов.
- Нет ничего лучше куска мяса, - долетает до меня.
Боже мой! Я оглядываюсь на часы, время приближается к 6 вечера, скоро накрывать на стол, а у меня еще ничего не готово. Дело осложняется тем, что теперь нужно рассчитывать еще на одну персону, которая, по всей видимости, отличается отменным аппетитом. Прикинув, хватит ли куриной тушки со специями, чтобы накормить голодного мужчину, выдыхаю, считаю до 5 и обратно, чтобы успокоиться, и принимаюсь за курицу.
От кулинарного поединка с бессловесной тушкой меня отвлекают две горячие пятерни, удобно устроившиеся на моих бедрах. Мне в затылок утыкается посторонний нос и мурлыкающий голос произносит:
- Может, все-таки, помочь?
От его дыхания, шевелящего волосы на моей макушке, мурашки стремительно расползаются по всему моему внезапно ослабевшему тельцу, курица с мерзким чпокающим звуком оказывается на полу.
Я понимаю, что если не перестану так реагировать на эту особь, то к утру моя квартира со всем движимым и недвижимым имуществом, которое можно сломать, разбить или покорежить, будет лежать в руинах, а я буду лежать в ПИТе кардиореанимации, любуясь на беззаботный, подвыпивший медперсонал.
Делаю вид, что ничего особенного не произошло, выныриваю из полуобморочного состояния и дрожащим голосом предлагаю:
- Можешь почистить картошку.
Видимо, подобной реакции от меня ожидали меньше всего, Терри хмыкает, но соглашается.
Я достаю пакет с картошкой и вручаю добровольному помощнику. Он с удивлением рассматривает плоды российского Агропрома и недоверчиво переспрашивает:
- Это точно картошка?
- Точно, - успокаиваю я.
- А чего грязная такая?
- Так она в земле росла.
- Неужели? - ехидно произносит Терри, поворачивая во все стороны клубень более всего напоминающий деформированный астероид, - А я и не знал! Думал она растет на деревьях, в сетках с надписью супермаркет такой-то.
- Ты ошибся, дорогой, - подаю реплику я, - В России картошка грязная, но вкусная, сам узнаешь, когда почистишь, а предварительно можешь ее помыть. Ну а мне нужно привести себя в порядок. Я удалюсь ненадолго. Чувствуй себя как дома.
- Ага, - бурчит доброволец, - но не забывай, что ты в гостях.
Не желая вступать в дальнейшие прения, я вручаю ему нож и удаляюсь, плотно закрыв за собой кухонную дверь.

[VIKA]

Заинтриговала
Мне нравиться, жду продолжения

[Maddy]

Глава 4.
Оказавшись за дверью, я несколько раз сильно щиплю себя за руку, потом тихонько заглядываю на кухню – порождение моего больного мозга ковыряется в грязной иззубренной картошке, комментируя свои действия на незнакомом мне наречии, но не исчезает, рассеиваясь в воздухе. На руке остались красные следы от моих экспериментов с сознанием, я чувствую боль и она странным образом меня успокаивает.
Теперь, когда я убедилась в наличии мужчины в моем доме, нужно принарядится, чтобы произвести на него впечатление. Я начинаю судорожно рыться в шкафу, перебирая свой НЕ обширный и НЕ разнообразный гардероб. Сразу же решаю, что надену джинсы. Почему? Не знаю, надену и точка, да и сочетается с ними все, по крайней мере, в моем случае. У меня нет 4 шелковых вечерних платьев, у меня вообще платьев нет. Зато есть 3 хороших блузки. Белая как вариант не рассматривается. При устойчивом эффекте, который оказывает на меня неожиданный гость, блузка будет в пятнах от всевозможных падающих субстанций уже через 15 минут. Черная – красиво, но как-то траурно. Остается темно-синяя, из тонкого трикотажа. В ней наличествует одно, но заметное достоинство – глубокий вырез, а мне таки есть, ЧТО в нем показать. Вытаскиваю из коробки очень скромные черные туфли на высоком каблуке, за которые я в свое время заплатила просто немыслимые деньги, и ни разу об этом не пожалела. Краснея до корней волос как пионерка, которую первый раз застукали за курением, добываю из самого потаенного угла дорогущий комплект кружевного белья, который мне подарила не оставляющая мысль удачно меня «пристроить» подруга. «Даже не начинай!» - шиплю я в сторону проснувшейся было девичьей чести, та быстро сворачивается клубочком, стараясь занять как можно меньше места и не тревожить меня одряхлевшей когтистой лапкой.
Я тихо заползаю в ванную и защелкиваю за собой замок. Следующий час провожу у зеркала. Бедные мужчины! Им никогда не понять, что ищут (и находят) женщины в своих отражениях, что требует срочной рихтовки, шлифовки, корректировки, и какого, в итоге, пытаются добиться результата. А вот результатом я довольна. Спасибо матушке-природе за то, что не обидела, и маме за то, что научила пользоваться косметикой. Вновь нарисованное лицо мне весьма нравится, я переодеваюсь, предвкушая встречу обновленной меня с мужчиной, который, как я надеюсь, не успел испариться из моей квартиры.
Когда я захожу на кухню, моему взору открывается плачевная картина. Более всего это напоминает экранизацию битвы землян с овощепришельцами, снятую за небольшие деньги, в которой недостаток спецэффектов компенсируется бьющим в глаза реализмом постановки. Проще говоря, грязно. В эпицентре черных луж и картофельной кожуры стоит Терри, с гордостью демонстрируя мне кастрюлю, в которой плавает целых 6 картофелин, странной многоугольной формы.
Он окидывает меня взглядом, который по мере продвижения по мне становится все более заинтересованным, делает шаг навстречу, крепко обнимает немытыми руками («Блузка!» - проносится у меня в голове) и находит мои губы («Слава богу, что не белая!» - дрыгается где-то на грани сознания). Когда, спустя какое-то время, вся тщательно наложенная помада, ровным слоем распределяется по его и моим щекам, я нахожу в себе силы оторваться.
- Подожди! – выдыхаю я, в подтверждение своих слов упираясь ладонями в его плечи.
Пока я пытаюсь перевести дух, приходят необычные ощущения. Щеки и подбродок саднит: его щетина устроила моему лицу профессиональный пилинг. Я прикидываю, сколько это будет заживать и решаю действовать жестко.
- Если хочешь продолжения – побрейся! – ставлю я ультиматум.
Несколько размякнув от только что происходившего, мой герой находится в недоумении. Я направляюсь к аптечке, достаю одноразовый станок, валяющийся там бог знает сколько в ожидании подходящего случая, выдаю его колючему шотландцу и выпроваживаю его в ванную. Мерзавец с неохотой подчиняется.
Я в спешке прибираю разгромленное помещение и заглядываю в духовку, где томится моя застольная птичка счастья. Потом нужно еще кое-что порезать, найти парадную скатерть, достать посуду.
Спустя непродолжительное время в дверном проеме появляется помолодевший после бритья новогодний подарок.
- Продолжим? – ухмыляется он.
Я не осмеливаюсь смотреть в эти глаза, в которых плещутся 2 глубоких омута, скрывающие миллионы чертей. Концентрирую взгляд на свежевыбритом подбородке и честно обещаю:
- Разумеется, но позже. А пока помоги мне накрыть на стол.
- Дед, конечно, предупреждал меня, что в русских женщинах есть что-то особенное. – скалится нагруженный столовыми приборами Терри, - Вот только что именно забыл уточнить.
- Есть, - отвечаю я, - такая маленькая и сморщенная, изюминка называется. Не отлынивай!
- Могу поспорить, детка, тебе достался целый килограмм, и я намереваюсь это выяснить в ближайшее время.
Смущенная таким двусмысленным обещанием, я выгоняю его с кухни. Он напевает себе под нос, вытаскивая стол на середину комнаты, чертыхается, когда что-то падает, потом я слышу.
- Мне нужна зажигалка.
Я беру спички и направляюсь к нему.
- Зачем тебе она? – спрашиваю я.
- Зажечь свечи, разумеется, ты ведь для этого их поставила, - смеется он.
- Да, конечно, спички подойдут?
- Угу, - кивает он.
Забирает у меня коробок, осторожно зажигает свечи и выключает свет.
- Подходящая атмосфера для продолжения, как думаешь? – в низком голосе слышатся обволакивающие бархатные нотки.
Я прирастаю к полу. Чувствуя себя кроликом, который, не в силах противостоять удаву, смирился со своей участью – стать следующей змеиной трапезой, перестаю трепыхаться и, движимая девизом «Живем один раз!», кладу ладони на его плечи.
- Прогресс налицо, - шепчет он.
- Замолчи, пожалуйста, - заявляю я, - пока не передумала.
Его ладони ныряют в задние карманы моих джинсов и я мысленно благодарю неизвестного мне изобретателя ткани-стретч за эластичность, которая позволяет вместить такое без ущерба для любимых штанов. Потом думать становится затруднительно. Его руки перемещаются по мне в произвольных направлениях, теплые губы становятся все более настойчивыми, я с трудом дышу, в моих плавящихся от страсти мозгах что-то щелкает и сгорает, в теле образовывается та самая «приятная гибкость», а в голове бесшабашная пустота, я решаю, что парео на нем даже очень кстати не придется возится с ремнем….
Мой полет бесцеремонно прерывает настойчивый звонок в дверь.

[VIKA]

ну а дальше?

[Roza]

Мой полет бесцеремонно прерывает настойчивый звонок в дверь.

...вот блин!!! как всегда на самом интересном месте кого черти принесли...

[makarena]

о, Мэдди, я таю еще прибавить к этому звучащий **ПО** в наушниках

[Maddy]

как всегда на самом интересном месте кого черти принесли

да не говори! уббилаб!

еще прибавить к этому звучащий **ПО** в наушниках

прибавляй! Why so silent, good monsieurs?

[Maddy]

Глава 5.
Этот звук вгрызается в мой мозг как перфоратор в стену. Я поднимаю глаза на недоумевающего Терри.
- Кто это? – спрашивает он.
- Без понятия, - еле выдыхаю я.
- Ну так не открывай, пусть идут к черту! – говорит мой герой и снова притягивает меня к себе.
«Евгения! – доносится из-за двери до боли знакомый голос – Открывай, я знаю, что ты дома!»
- Значит, Евгения, - наклоняется к моему уху шотландец, - приятно познакомиться…
Его губы удобно устраиваются в небольшой впадинке за моим ухом, я мгновенно покрываюсь мурашками и выпадаю из пространственно-временного континуума на пару минут.
«Евгения! – вновь слышится откуда извне – Ты знаешь, что я не уйду!»
Я вздыхаю, поминаю чью-то мать, беру увлеченного парня за гладкие скулы, разворачиваю к себе его лицо и четко произношу:
- Это моя подруга, нам лучше открыть по-хорошему…
- А не то?
- А не то битва при Трафальгаре покажется нам приятной морской прогулкой.
- Даже так? - расплывается он в улыбке - Ну, давай поприветствуем адмирала Нельсона с условием, что это займет не больше 5 минут.
Я киваю, пытаюсь вспомнить, как до этого пользовалась ногами и ползу открывать.
Вместе с холодным воздухом в мою квартиру врывается моя лучшая подруга – «дылдочка Аллочка» как любя называл ее мой папа. Наряду с гренадерским ростом и зычным голосом ей достался настолько пробивной и решительный характер, что я до сих пор, даже спустя 25 лет после знакомства, ее побаиваюсь. Более всего моя подруга напоминает бронепоезд, который гуляет сам по себе. Мужчины, завидев это чудо природы, без промедления вывешивают белый флаг на крепостной стене, сдаваясь на милость победительницы. Рядом с ней и на этот раз присутствует очередной трофей – нечто бледно-безвольное в дорогих очках, он пожимает мне руку влажной лапкой и произносит «Гарик».
- Очень приятно, - сдержанно реагирую я, - Женя.
Евгенией меня зовет только Аллочка, это началось в первую нашу встречу в дворовой песочнице и продолжается до сих пор. Лично я «Евгению» терпеть не могу, но спорить с Аллочкой все равно, что играть в русскую рулетку с однозарядным пистолетом.
Из-за внушительного плеча, укрытого дорогущей норковой шубой, выглядывает широкоскулое лицо в россыпи веснушек – это Аллочкин подголосок – Люда. Она исполняет функции личного секретаря, восхищенного фаната, неофита, алкающего мудрости, подопытного кролика, объекта благотворительности, а также исповедника и девочки для битья. В их запутанные отношения я не суюсь, так как мой ординарный ум не в силах распутать этот клубок любви-ненависти сестринско-материнских и прочих видов отношений вкупе со всеми существующими психологическими комплексами.
- Мы решили встретить Новый Год у тебя, – безапелляционно заявляет лучшая подруга, - Чего тебе в одиночестве киснуть.
- Я…в общем-то…
- Добрый вечер, - раздается за моей спиной.
Судя по застывшим лицам навестивших меня дам, мужчина в моем доме производит на них сокрушительное впечатление.
Я чувствую его руки, по-хозяйски обнимающие меня за талию, он ставит подбородок мне на плечо и ехидно осведомляется:
- Может, ты нас познакомишь?
- Да, конечно, - спохватываюсь, - это Алла, это Люда, это Гарик.
- А это? – выразительно приподнимает безупречные брови Аллочка.
- Это...Женя, - вру я, умоляюще сжимая его ладони на своем животе.
- Очень приятно, - произносит мягкий голос с непередаваемой интонацией и я понимаю, что за Женю отвечу отдельно.
- Надо же – какое совпадение, - взвизгивает Люда.
- Да, чего только не бывает, - вставляет свою реплику Гарик.
- Жизнь полна неожиданностей, - вторит обнимающий меня философ, - Правда, дорогая?
- Даааа…, - единственное, что могу выдавить из себя я.
Аллочка всегда знает, кто в доме хозяин, она жестом подзывает к ноге Люду, которая оказывается нагруженной пакетами Из них вперемешку выглядывают бутылочные горлышки всех мастей, зеленый хвостик ананаса, блестящая обертка конфет и матовый жезл копченой колбасы.
- Женя, отнесите это все на кухню, - командует подруга, - Евгения, дай мне вешалку, Люда вымой руки и разберись с продуктами, Гарик, да помоги же мне.
Пионерский отряд к поднятию знамени построен. Новоиспеченный Женя подхватывает сумки и несет в указанном направлении, я в спешке отдаю требуемую вешалку и вприпрыжку отправляюсь за черно-белым парео.
Закрыв кухонную дверь, я умоляюще складываю руки.
- Я не думала, что они явятся, - клоню я повинную голову, - Ну не выгонять же!
Мелькает хищный оскал белоснежных зубов, Терри подхватывает меня и сажает перед собой на кухонный стол. Двигает ближе.
- Сами уйдут, - голос не предвещает ничего хорошего.
- Что ты задумал? – блею я.
- Не сопротивляйся, - с угрозой произносит он.
Я боюсь лишний раз вздохнуть пока он укладывает мои ноги на своих бедрах, одной рукой заставляет меня обхватить его за шею, а вторую засовывает под майку. Я пользуюсь представившейся возможностью и устраиваю ладонь на обжигающе-горячей груди, чувствуя, как под ребрами колотится его сердце.
Одна из его рук берет в жесткий захват мой затылок, запутывая пальцы в недавно тщательно уложенных волосах, вторая ложится на поясницу, умудрившись проскользнуть под ткань блузки, он тесно прижимает меня к себе и шепчет:
- Не бойся, это совсем не больно.
Мне страшно взглянуть в это красивое лицо, внезапно ставшее напряженным и жестким, я закрываю глаза, решаю хотя бы раз в жизни не кобениться и ,наконец, почувствовать на своей шкуре, что же это такое - доминирующий самец. Впрочем, как только он касается моих губ своими, способность рассуждать впадает в кому.
В глубоком коматозном состоянии я слышу какой-то посторонний писк и стук закрываемой двери, чувствую как этот мерзавец улыбается уголками губ, потом снова впадаю в прострацию.
Из нее меня выводит решительный Аллочкин голос:
- Евгения, если мы не вовремя, то мы можем и уйти.
Я уже не совсем уверена, что Евгения – это я, да к тому же что-либо внятно сформулировать в данный момент мне не представляется возможным, судорожные поиски вариантов ответа результата не дают. Меня опережает Терри:
- Извините, Алла, мы несколько увлеклись. Пойдем, дорогая, - елейным голосом обращается он ко мне и ставит меня на ноги, - а то перед гостями неудобно.
Я ошарашено смотрю на этого первостатейного негодяя, не понимая, что происходит. Он, тем временем, берет Аллочку под локоток и аккуратно выпроваживает с кухни. Потом поворачивается ко мне.
- Евгения, - говорит он, делая ударение на моем имени, - ты пока займи гостей, а я сейчас приду.
Аристократические нотки в его голосе мгновенно ввергают меня в бешенство. Этот плод моего разыгравшегося воображения совершенно распоясался, решаю я, надо показать ему, в конце концов, кто чей подарок. Развернувшись на каблуках, я отправляясь в комнату.

[makarena]

меня прямо распирает от любопытства какие фортеля отколят ее подружки рядом с таким Мужчиной

[VIKA]

Мэдди, ну ты конечно заинтриговала не то слово. Прямо зла на тебя за то что тянешь , ну вот не даешь дочитать до конца
А вообще твой рассказ или скасска очень похож на рассказы которые публикуют женские журналы, отошли , а вдруг напечатают